1. Старый раджа ожил! Словно привидение, он поднялся со своего ложа, взял молодую жену на руки и сошел с костра, окутанный клубами дыма, придававшими ему призрачный вид.
Факиры, стража и жрецы, охваченные внезапным ужасом, приникли к земле, не смея поднять глаза и лицезреть подобное чудо!

2. Когда он понял это и прислушался, он убедился, что шаги – самые обыкновенные, просто кто-то ходит мимо двери, как нередко бывает в гостиницах. Тем не менее он уставился в темнеющий потолок и прислушался снова. Через несколько секунд он поднялся и стал вслушиваться еще внимательней, слегка склонив голову набок. Потом снова сел и, подперев голову, слушал и размышлял.

3. Саблезубые тигры нетерпеливо возились и пыхтели в чаще, но еще не осмеливались напасть:  необычный вид добычи смущал их. И кроме того, они не чуяли запаха человека, а человек являлся их излюбленным лакомством. Вдруг ветерок донес до леса запах Урфина Джюса и два тигра, самые голодные и нетерпеливые из всей компании, решились.

4. Насколько хватало глаз, улица была плотно забита машинами. Машина за машиной. Машина рядом с машиной. Машина сцепившись с машиной. И все молочные цистерны да рыбные фургоны. Молоковоз за молоковозом. Рыбовоз рядом с рыбовозом. Молоковоз зацепился за рыбовоз. Молоковоз и рыбовоз, рыбовоз и молоковоз. Молоко и рыба, молоко и рыба, рыба и молоко… Машины впереди и машины сзади. Полнейший затор.

5. Призрак оскалил желтые клыки и начал карабкаться на стену. Медленно, словно черная змея, он полз вверх, нащупывая когтями углубления и трещины в камнях. Время от времени он застывал, распластавшись, и обдумывал следующее движение, затем снова лез вверх. Никто в армии Клуни не отважился бы на подобное восхождение, но Призрак был непревзойденным специалистом? Повисая иногда только на одном когте, он все равно умудрялся не упасть.

6. - Достать веревку! – скомандовала Полинезия. – Я же предупреждала, что она пригодится. Где эта утка? Иди-ка сюда, Даб-Даб. Хватай тот конец, лети на берег и привяжи его к пальме. Другой конец мы прикрепим здесь. А теперь, неумехи, цепляйтесь и ползите, пока не доберетесь до суши.

7. - В Народном Дворце живут тысячи человек, - сказал капитан. – Это целый город под одной крышей. По равнинам Азрита со всех сторон света, кроме востока, нескончаемым потоком движутся купцы, поставляющие сюда товары – от одиноких коробейников до громадных караванов. Эти дороги – настоящие артерии, питающие сердце Д’Хары – Народный Дворец.

- В таком случае, - заявил Шарп, - можешь начать объяснения немедленно. Признаюсь, мне будет любопытно их послушать. Пойдемте  в мой служебный кабинет, где нам будет уютнее разговаривать. Это ведь близко – чрез дорогу. Или это вам неудобно? Возможно, вам еще осталось сделать два-три завершающих штриха, чтоб окончательно разорить Институт времени?
- Да нет, пожалуй, - сказал Оп. – Насколько могу судить, мы уже сделали все, что было в наших силах.

9. - Чтобы дракон мог летать в Промежутке, он должен знать, куда направляться. И ты, кстати, тоже, - он усмехнулся, заметив, как сердито блеснули ее глаза. – Да, последствия неточно рассчитанного прыжка могут оказаться трагическими. Если всадник плохо представляет себе опорные точки, то может застрять в Промежутке вместе с драконом.

10. Стоявший у него в ногах аркканцлер покопался в мешке, достал оттуда большой тяжелый предмет и высоко поднял его.
- Ага! – победоносно возопил он.
Сдумс посмотрел на предмет.
- Что ага? – уточнил он.
- Ага! – снова заорал аркканцлер, но уже менее убедительно.
- Узнаю, узнаю, - махнул рукой Сдумс. – Это символический двуручный топор. Предмет культа Слепого Ио.
Взгляд акканцлера был лишен всякого смысла.
- Э-э, верно, - наконец сказал он и бросил топор через плечо, едва не лишив декана левого уха.

11. Трикс взял в руки весло и осторожно опустил на плечо Иена. Сказал:
- Я, со-герцог Трикс Солье, правом, данным мне от рождения, беру тебя, Иен, в свои оруженосцы и жалую тебе герб и дворянство. Отныне ты – Иен… Иен, кавалер Весла. Гербом твоим будет серебряное весло на голубом фоне.
- Можно золотое? – спросил Иен.
- Золото на голубом – только для особ благородных кровей, - сказал Трикс.
- Серебряное тоже ничего, - смирился Иен.
- Я, со-герцог Трикс Солье, - продолжал Трикс, - обязуюсь учить тебя и защищать, давать кров и стол… по возможности.
- Еще я должен получить какое-нибудь уникальное право, - напомнил Иен.
- И дарую тебе право сидеть ко мне спиной, - великодушно сказал Трикс. – А то тебе будет неудобно грести.

12. Этой осенью я ночевал у деда Ларион на Урженском озере. Созвездия, холодные, как крупинки льда, плавали в воде. Шумел сухой тростник. Утки зябли в зарослях и жалобно крякали всю ночь.
Дуду не спалось. Он сидел у печки  и чинил рваную рыболовную сеть. Потом поставил самовар – от него окна в избе сразу запотели и звезду из огненных точек превратились в мутные шары. Во дворе лаял Мурзик. Он прыгал в темноту, лязгал зубами и отскакивал – воевал с непроглядной октябрьской ночью. Заяц спал в сенях и изредка во сне громко стучал задней лапой по гнилой половице.

13. Этому начинающие алхимии учились чуть ли не первым делом. Как говорили ее учителя, есть два типа хорошего алхимика: атлет и интеллектуал. Хороший алхимик первого типа способен за три секунды перепрыгнуть через стол, выскочить за дверь и спрятаться за крепкой стеной, а хороший алхимик второго типа знает точно, когда пора делать ноги.

14. Ему уже не хотелось спать. Он зажег лампу, закурил сигару и начал ходить из угла в угол по небольшой каюте. Он думал о том непонятном существе, которое с некоторых пор появилось в здешних водах, пугая рыбаков и прибрежных жителей.
Никто еще не видел этого чудовища, но оно уже несколько раз напоминало о себе. О нем слагали басни. Моряки рассказывали их шепотом, боязливо озираясь, как бы опасаясь, чтобы это чудовище не подслушало их.

15. - Глянь вот!
Опустив меч, он на одной ноге пропрыгал по разостланной ленте, не помяв тонкого шелка.
- Тоже мне! – хмыкнул он в бороду, с торжеством косясь на Виону. И добавил с дружеской подковыркой: - Девчонка.

16. Порри затаил дыхание, не смея поверить своему счастью. Затаили дыхание и все присутствующие. Когда молчание затянулось сверх всякой меры, аспирант осмелился уточнить:
- Ну, так куда?
- Ты что, глухой? – раздраженно спросил колпак. – Я же ясно сказал – Массачусетский Технологический Институт. Если хочешь точнее, то факультет робототехники. Следующий! А, уже все? Ну так отнесите меня в мои покои!

17. Но случай с Медведем давно был.  А на этот раз заболел зуб у Лисы. Да как!
Когда у нее в челюсти крутануло, она заорала таким басом, что Волк снова залез на дерево. Он подумал – Медведя опять прихватило.
Ничто ей не помогало. Ни шалфей, ни припарки, ни ледяная родниковая вода.
Почему Лиса обратилась к Хоме – загадка. Тут к любому за помощью кинешься. Может, подумала, что от такого маленького зверька большого вреда не будет.

18. Сперва она приняла этот предмет за полено. Но постепенно его вытолкнуло на песок, и она разглядела, что это большой пакет из оберточной бумаги, перевязанный лиловым шнурком. Только она хотела сбежать с дюны и рассмотреть находку… как сверток вдруг заговорил.
- Эй, там! – произнес он скрипучим голосом. – Эй, там! Земля по правому борту! И давно пора, клянусь Юпитером. Это бесконечное «бултых-бултых, бултых-бултых» губительно отражается на моих внутренностях.

19. Молодой человек… Постараемся набросать его портрет: представьте себе Дон-Кихота в восемнадцать лет, Дон-Кихота без доспехов, без лат и набедренников, в шерстяной куртке, синий цвет которой приобрел оттенок средний между рыжим и небесно-голубым. Продолговатое смуглое лицо; выдающиеся скулы – признак хитрости; челюстные мышцы чрезмерно развитые – неотъемлемый признак, по которому можно сразу определить гасконца, даже если на нем нет берета – а молодой человек был в берете, украшенным подобием пера; взгляд открытый и умный, нос крючковатый, но тонко очерченный; рост слишком высокий для юноши и недостаточный для зрелого мужчины.

20. Человек, конечно, был тоже дикий, страшно дикий, ужасно дикий. И когда бы ему не сделаться ручным, если бы не Женщина. Это она объявила ему – при первой же встрече, - что ей не нравится его дикая жизнь. Она живо сыскала ему для жилья уютную сухую Пещеру, потому что спать в Пещере было куда лучше, чем валяться под открытым небом на куче сырой листвы. Она посыпала пол чистым песочком и развела в глубине Пещеры отличный костер.
Потом она повесил ау входа в Пещеру шкуру Дикой Лошади хвостом вниз и сказала Мужчине:
- Вытирай, милый, ноги, прежде чем войти: ведь у нас теперь хозяйство.